Как бы мы с тобой ни отличались – искренне рад тебе, мой друг!
Не буду лукавить перед тобой и вскрою свою радость к тебе. Впереди всего мне нравиться наша беседа: искренняя, размеренная, без лишних приукрас. И хочу, еще больше найти общий язык между нами, который если не в этом фундамент дружбы, то именно тот бетонный раствор, скрепляющий основу сооружения, нашу общую память. Я рад, что в ходе нашего разговора, ты мой учитель, а я твой ученик. Имеешь ли более самоотверженного, чем я? Который ищет понимания, чтобы больше от тебя позаимствовать, который ищет нужные слова, чтобы точнее выразить свои вопросы. Также рад, что за это короткое время ты открыл мне новые просторы в познании и размышлении, где гуляет свежий ветерок.
Не кажется ли, что описания детства у меня получаются какими-то идеализированным, оторванными от жизни и, просто, описанием школьника, который смотрит на все вокруг восторженно-мальчишескими глазами? Если нет, то нет мне места на публике. Потому как проникнуть в детство можно не мысля взрослыми категориями, которые сильно разняться у ребенка и мужчины. Так, сравнивая дружбу, как ее сейчас представляю, и что она для меня была в детстве, то нахожу много отличий. Самое главное, что может показаться маловажным – в детстве я не делил людей. Кроме родителей и самых близких родственников, все для меня были одинаковыми, с чем-то общим, главным. Стар и млад, сосед и незнакомец, двоюродная тетка и продавщица – во всех я видел тоже, что и в себе: говорили как и я, прямолинейно ходили, смотрели на меня. Не было уцененного общества с красными, белыми, ультрафиолетовыми, не было богатых, умных, красивых. Был один человек, он такой, а вот там был другой, такой же, как и третий. Поэтому дружбе не придавал значения, я дружил со всеми кого видел. Не могу вспомнить, с кем тогда враждовал. С кем не был знаком и не общался – эти были. Сейчас конечно настоящих друзей мало, но они из-за этого ценимы высоко, когда существуют не только сторонники, противники, но и личные враги. И если даже убрать это отличие, все равно теперь от дружбы ожидаешь другого. Взрослая – основана на скрытой договоренности о взаимовыгоде, детская – на уверенности в человеке, безвозмездности.
Раскрывая эту тему, пытаюсь понять, почему в детстве, я именно дружил, а не просто общался с двумя людьми, к которым сегодня у меня кроме сочувствия и сострадания не возникло бы других приятельских чувств? Простите меня, за выражение, но один был дебилом, второй идиотом. Это теперь «объективно» я о них думаю, но маленький таЛАнт из далекого сознания мне возражает: что в этом такого, если и так?
Рос, одного возраста со мной, один мальчик. Мама у него алкоголичка, папы нет, воспитания никакого, умственное развитие чуть отсталое, в обычную школу он не ходил, т.к. отправляли учиться в специнтернат в другой город. Жил он в своем непонятном мире, летом мог выйти в зимней шапке, или что-то другое сделать на смех другим детям. Многие чуть старшие ребята во дворе не хотели с ним играть, т.к. он нарушал правила, и от него можно было ждать чего угодно. Когда он приезжал на каникулы домой, он дружил только с одним человеком, который не был также одинок или чем-то по сравнению с другими детьми обделен. У двух этих маленьких приятелей были различные взгляды на окружающее, но искали они не отличий, а общего.
Однажды произошел случай. Тогдашний друг привел меня в магазин, и показал, как украсть там что вкусное. Никак не могу вспомнить в этом моменте, представлял ли, что поступаю нехорошо, или я тогда не знал что такое воровство. Но в любом случае, оказался в этот момент соседский парень, на пять лет старше, и надавав мне подзатыльников, заставил положить на место. Товарищ же попался, был скандал в магазине. А мне дома было внушение, получил наказ: не водится больше с нехорошим другом. Но не прошла наша дружба, я больше не поддавался на какие-то провокации и до моего переезда в другой город мы продолжали общаться.
Также вспоминаю, я часто проходил мимо одного частного дома, где жил какой-то странный парень, он почти всегда смотрел на дорогу со своего двора. Не помню его имени, но лицо, возможно, узнал бы через двадцать лет. Как-то в очередной раз, шагая домой я подошел и заговорил с тем парнем просто так, захотелось. И мы подружились. Он был старше меня лет на двенадцать. Рассказывали, что он чем-то был болен, не учился, не работал и в армию его не взяли, а как известно, служили в те времена все, кроме действительно больных. Но мне совершенно не казалось, что этот человек чем-то неполноценен, я видел, что он физически упражнялся, для силы не над кем-то, а над собой. Да и по разговору у него не было больших отличий от других взрослых, кроме одной особенности. Я как-то сразу почувствовал, что где-то мы с ним живем в одном внутреннем мире, в душе он был, как и я, ребенком. Не помню, почему перестал с ним общаться еще задолго до своего переезда.
Два этих эпизода, стоят особняком в моих воспоминаниях, хотя можно было описать в теме дружба десяток хороших ребят, с которыми я дружил более крепко.
P.S. Написав это послание, перед тем как разместить его, я проверил свою электронную почту. И тут моему удивлению не было предела. Пришло ко мне письмо от друга 16 летней давности. Чудеса все-таки случаются в нашей жизни. Как мне хотелось все написанное переписать заново.