У какого взрослого не было детства? Ответ дает известное выражение – все мы родом из детства. И даже тот человек, у которого спрашивают: ты что, сам ребенком не был? – возможно мечтает еще раз окунуться в атмосферу ребячества. А когда трое незнакомцев, например, в купе поезда, вдруг затрагивают времена своей далекой молодости, разве найдется у них непонимание в воспоминаниях, чувствах, событиях? Не смотря на то, что один рос в новостройке, в семье интеллигентов, другой воспитывался бабушкой, а третий большей частью пас коров и овец – они найдут согласие. Разница их рассказов будет лишь в местности, количестве друзей, любимых животных, увлечениях. И начав повествование о своем прекрасном детстве, мне стоило бы разделить судьбы этих трех людей и их устами открыться.
Чаусы, где я родился, явно типичный для Беларуси город. Более 10 тысяч населения, с неприметной четырехсотлетней историей. Все обычно в нем. Только название удивляет: толи цыганский табор оставил память на прощание «Чау», толи татары поспособствовали, но какую-то версию защищать не буду, об этом я не читал в исторических справочниках, а кто-то мне рассказывал.
Рос я не в новостройке со всеми удобствами, а в распространенном на территории СССР двухэтажном доме на 18 семей, без водопровода, без центрального теплоснабжения, но в огромной трехкомнатной квартире с двумя балконами. С которых, в центре городка, я наблюдал не за проезжающими машинами, а весной – за цветением яблок, летом – за цветением картофеля, осенью – как то и другое успешно собирали в маленьком огороде жители нашего дома. С другой стороны был двор, без песочниц и карусели, но с большим сараем, поделенным на 18 частей. Он то и заменял, ребятам двора, все аттракционы большого города. Вокруг него классно было кататься на велосипеде и играть в догонялки, расписывать стены и т.д. Все достоинства долго перечислять, ведь даже салютовал шифером во время пожара, на заботу старшим и потеху младшим. А нас, маленьких обитателей, было много, и все мы дружили, когда не делали коротких перерывов в добрых отношениях. Самыми главными трудностями у нас зимой – найти шайбу, дождаться мокрого снега, а летом – надуть мячик или поменять ниппель в залатанном колесе. И только «Ну, погоди!» меняло обычный режим. У нас не было компьютеров, кабельного телевидения, двадцати видов мороженного, бананов и сотовых телефонов. Но! Не было и дефицита, Чернобыля, и даже не существовало БССР – все это было у взрослых. Мы жили только в детстве, где сложно найти разницу между самодельным и купленным соком!
Воспитывался я в семье интеллигенции, но не в распространенном понимании культурных и промышленных центров. Если под словом интеллигенция подразумевать людей, которые профессионально занимаются сложным творческим трудом, да еще в каком-нибудь поколении, то нет, а если этому термину придавать значение образованности и высокой нравственности, то да. Мама – учительница, папа – агроном. Хотя я не думаю, что когда-нибудь мои родители причисляли себя к этому сословию.
И все-таки культура в семье поощряла мое умственное и моральное развитие. Чего стоил неусыпный контроль со стороны матери, которая каждый вечер проверяла выполнение домашнего задания? Бедные дети учителей. Отец хотя явно не участвовал в моем воспитании, но всегда был на страже, являясь в сознании олицетворением дисциплины, выражавшейся в первом правиле – старший во всем прав! Неповиновение каралось в лучшем случае строгим внушением. В остальном, на сколько сейчас догадываюсь, он был не по разговорам демократичным – что незлое к моей душе ляжет, тому и быть.
Приблизительно в таком фоне прошла жизнь с 5 до 10 лет в доме на улице имени товарища Фрунзе. К этому ровному течению происходящего ничего нового не добавили мои потрясения и происшествия, о чем моя беседа далее, где я тебе расскажу, как народное суеверие взяло верх над признанным гением фантастической литературы Джорджем Уэллсом.